В Российской Академии наук ее первый вице-президент академик Геннадий Месяц
пользуется особой популярностью: он и президент Юрий Осипов - это тот самый
тандем, который разрабатывал основные принципы и доказывал, что изменения в
Академии необходимы во имя науки и ученых.
Мы знакомы с Геннадием Месяцем более тридцати лет. Беседовать с ним всегда интересно,
так как мыслит он четко, логично, но тем не менее часто парадоксально. Впрочем,
такое качество обязательно для крупного ученого.
-
У каждого человека свои потребности оценки сделанного, - говорит Геннадий Андреевич.
- Если ученый действительно живет своей наукой, то есть думает не только о каких-то
своих идеях, но и об организации исследований, о поиске талантливых учеников,
тогда он получает полное удовлетворение от своей научной деятельности. Все началось
еще на студенческой скамье. Затем я семь лет был заместителем директора Института
оптики атмосферы и десять лет - Института сильноточной электроники, который
американцы и сегодня считают лучшим институтом этого профиля в мире. Иногда
мне кажется, что главное в моей жизни - это создание института. Мне пришлось
добиваться этого, преодолевая гигантские трудности, доказывая, что он очень
нужен. Институт был создан в 1976 году, а идея возникла еще в 1968 г. Тогда
предполагалось, что в Томске появится мощный научный центр. Уже было зарегистрировано
новое научное открытие, определены оригинальные подходы к импульсной технике.
В общем, мы проникли в принципиально новую область и оказались пионерами. Сильноточная
электроника - это электроника больших мощностей, сильных полей. Мы шли к ней
через исследования разряда в вакууме и газе. Когда в стране начала развиваться
квантовая электроника, мы смогли дать нужные приборы. Следующий толчок - развитие
сильноточных ускорителей электронов. Затем - термоядерный синтез, исследования
в области плазмы, источники рентгеновского излучения. И так далее...
Не успели американцы прийти в себя после террористических актов 11 сентября,
как на них обрушилась новая напасть: кто-то стал распространять по почте штампы
сибирской язвы. В американском обществе поднялась паника: казалось, от новой
угрозы нельзя защититься. И тогда пришло сообщение из РАН: академик Геннадий
Месяц объявил, что ускорители, которые выпускает его Институт на Урале, \"легко
нейтрализуют эту опасность\". На пресс-конференции, что состоялась тогда в Академии,
яблоку негде было упасть - думаю, авторитет нашей науки сразу же многократно
вырос, а \"аппаратуру против терроризма\", как назвали ее наши западные коллеги,
сразу же начали готовить к выпуску. Но о таких работах подробно не стоит рассказывать...
Академик Месяц дал понять, что для него лучшим временем были годы работы в Томске.
Но потом началась \"уральская эпопея\". Как оценивает ее сам ученый?
- Я считал, - продолжает ученый, - что мне уже ничего не надо. В Томске есть
прекрасный коллектив, направления работ определены, за границей признали - чего
еще желать? И вдруг вызывают в Москву и предлагают возглавить науку Урала. Честно
признаюсь: еще до разговоров \"наверху\" решил - поеду! В науке нельзя \"застаиваться\".
Можно, конечно, долго, до конца жизни пользоваться тем, что уже сделано, однако
чем заменить стремление к еще не достигнутым вершинам? Иногда спрашивают: какой
период жизни более важен для меня - томский или уральский? А какая ценнее -
правая или левая? В Свердловске (потом Екатеринбурге) началась новая работа
- укрепление и расширение Уральского отделения. Создали центры в Перми, Ижевске,
Башкирии. Когда я приехал, было 14 членов Академии, из них более половины -
преклонного возраста. Было 12 институтов, а сейчас - сорок. А академиков около
пятидесяти. И это не было достигнуто искусственно - просто было проявлено нормальное
человеческое отношение к заслуженным людям, которые заняли достойное положение
в Академии наук. Лучшее, что есть на периферии, должно поддерживаться. В этом
залог развития любого дела, а науки тем более, так как ее питают таланты...
В 2000 году отношение к ученым начало наконец-то меняться. Присуждение Нобелевской
премии академику Жоресу Алферову вызвало в обществе всплеск восторга - мол,
есть еще в России чем и кем гордиться! Но за год до этого выдающегося события
Жорес Иванович был удостоен Демидовской премии. \"Теперь у меня два Нобеля!\"
- шутит великий физик.
Дело в том, что П.Н. Демидов учредил свою премию гораздо раньше, чем Альфред
Нобель. Более того, швед полностью перенял у него принципы присуждения премий,
которые неукоснительно соблюдаются до сих пор (анонимность, рекомендации крупных
ученых и невмешательство власти). В Х1Х веке лауреатами Демидовской премии были
такие выдающиеся ученые, как Ф. Литке, И. Крузенштерн, Н. Пирогов, Д. Менделеев.
Однако в 1966 году денег в семье Демидовых не стало, и присуждение премий прекратилось.
Работая на Урале, Геннадий Месяц вместе с промышленниками и руководством области
решил возродить уральские традиции. Был создан Научный Демидовский фонд, и с
1993 года премии вновь стали присуждаться крупнейшим ученым страны.
Каждую весну Геннадий Андреевич устраивает торжественный \"Демидовский обед\",
на котором объявляет о начале конкурса на соискание новых Демидовских премий.
Осенью лучшие из лучших становятся лауреатами. Бесспорно, это выдающиеся ученые
нашей Отчизны, потому что Демидовская премия - на сегодняшний день высшее признание
в науке.
- Демидовы - удивительные люди! Из Тулы по указу Петра переехали на Урал, создали
там первые заводы. Было условие: Демидовские премии присуждаются Российской
академией наук за высшие достижения. Иногда говорят, что это \"Нобелевская премия
Урала\". Я не возражаю, так как она действительно присуждается подобно Нобелевской,
то есть человек не борется за нее, просто утром просыпается и узнает, что стал
ее лауреатом. Демидовская премия - признание заслуг и одновременно материальная
поддержка исследователя. Ею награждались выдающиеся ученые России. Это Александр
Баев и Валентин Янин, Борис Раушенбах и Сергей Вонсовский, Никита Толстой и
Александр Прохоров. Я назвал тех, кого нет сегодня с нами, но они успели стать
Демидовскими лауреатами и очень гордились этим.
У академика Г.А. Месяца и его коллег по руководству РАН сейчас трудное и беспокойное
время - идет реформа старейшего в стране научного учреждения. Убежден, она закончится
достойно, потому что такие люди, как академики Ю.С. Осипов и Г.А. Месяц, опытом
всей жизни обречены на успех.
Нынешняя Академия наук - махина, управлять которой нелегко. Число отделений
- 18! Реформа академии (этого слова там стараются не употреблять - слишком уж
опорочено!) заключается не только в том, чтобы сократить их число, но и в том,
чтобы передать финансовые и прочие ресурсы в руки тех, кто реально осуществляет
работу по важнейшим направлениям развития науки.
Геннадий Андреевич, отстаивая свою точку зрения, любит приводить такой пример:
- В моем кабинете хранится весьма поучительная книга - сборник академических
уставов. Из него следует, что в Академии было два Отделения. Были представлены
естественные и гуманитарные науки. Потом в середине 30-х годов появилось еще
одно Отделение - технических наук. Добрые четверть века так и было. Однако в
60-х годах начали стремительно развиваться новые направления - ядерные исследования,
космические и некоторые другие. И Отделения в Академии начали множиться. Чего
греха таить, некоторые из них создавались \"под лидеров\", то есть под конкретных
выдающихся ученых. Государство в то время не только не экономило на науке и
ученых, но и всячески поощряло их. Однако в последние годы ситуация резко изменилась.
Речь идет о выживании науки в России. Все поняли, что пришла пора серьезных
перемен. Особенно ярко эта мысль прозвучала на Общем собрании РАН в ноябре 2001
года. Выступил с речью президент РАН академик Ю.С. Осипов. Он поделился своими
соображениями по поводу обновления и реорганизации Академии. Его идеи были поддержаны.
Речь идет не только и не столько о финансировании науки, хотя сегодня мы вынуждены
считать и пересчитывать каждый рубль, а о более четкой координации исследований
и усилении управления научными программами.
В канун нового Общего собрания РАН академику Месяцу удалось выкроить несколько
дней для отдыха. Впрочем, на этом настояли врачи. Потребовали, чтобы он забыл
обо всех делах и просто насладился весной.
В эти весенние дни ему удалось несколько раз встретиться с сыном, что теперь,
к сожалению, из-за занятости обоих случается не так часто.
Сын Геннадия Андреевича, Вадим, сначала пошел по стопам отца - стал физиком,
защитил кандидатскую диссертацию. Но затем истинная страсть победила: он полностью
посвятил себя поэзии, выпустил несколько книг, высоко оцененных читателями и
коллегами. Преподавал в Америке русскую литературу. Сейчас работает над новой
книгой. Академику Месяцу пришлось освоить \"новую профессию\" - стать немного
литературоведом: надо же уметь разговаривать с сыном \"на одном языке\".
- Теперь я могу сказать, что из Вадима получился весьма неплохой физик, - говорит
Геннадий Месяц. - Я настаивал на таком образовании, так как прекрасно понимал,
насколько трудно в наше время литераторам. Но в конце концов все-таки он выбрал
литературу. Кстати, одним из очень важных аргументов для меня стало мнение Иосифа
Бродского. Как известно, судья он строгий, подчас даже беспощадный. Стихи сына
попали к Бродскому, он познакомился с ними - и стихи ему понравились! Так что
Бродский благословил Вадима. Разве после этого я мог возражать?! Но главное
для меня то, что сын сам определил свою судьбу.
Вадим пишет необычные, очень светлые стихи. Мне кажется, многие из них посвящены
отцу...
Владимир ГУБАРЕВ.
Публикация в газете \"Российские вести\"
Ускорители, которые выпускает созданный Геннадием Месяцем Институт сильноточной электроники, на западе называют \"аппаратурой против терроризма\".