13 августа отметил 80-летие профессор кафедры бурения Юрий Леонтьевич Боярко
Сам по себе факт знаменательный, но ещё больший интерес обретает, если учесть тот факт, что «виновник торжества» – по-прежнему в строю, ведёт занятия по целому ряду дисциплин, включая курсы «Основы нефтегазового дела», «Бурение и ремонт нефтяных и газовых скважин», «Эксплуатация и ремонт геологоразведочного оборудования с основами материаловедения», руководит курсовыми и курирует дипломников. И всё это – в начале седьмого десятилетия работы в стенах Томского политехнического.
Родился в Твери в 1929 году. Здесь в своё время параллельно Волге строилась улица Рыбацкая. Вот на ней и стоял четырёхэтажный кирпичный дом номер три, в котором в восьмой квартире жила семья Боярко.
Шёл третий год войны, в тылу – голодно. У отчима как у геолога-изыскателя – бронь. И вот в 44-м он и мать уехали на заработки (как потом выяснилось, в Кондопогу), двухкомнатную квартиру оставили под призор 15-летнему Юрию.
И всё бы ничего, да только продукты быстро закончились. Оголодал настолько, что хоть стены грызи. Когда совсем стало невмоготу, закрыл дверь, сунул ключ под коврик и – на фронт. Но, собственно, война для него шла месяц-два и завершилась 2 мая 1945-го, после которого «сына полка» направили в Ленинградское военно-инженерное училище.
Примерно полгода обучался сапёрному делу в знаменитом Инженерном замке, построенном по замыслу Павла I. Под расположение взводу, в который попал Боярко, отвели опочивальню императрицы. Замок, известный как Павловский дворец, несмотря на крепость и толщину стен, серьёзно пострадал от обстрелов, так что курсантам даже довелось восстанавливать стены.
Тем временем дело шло к победе. Весной сорок пятого роту будущих военных инженеров переводят в Москву – в военно-инженерную академию имени В.В.Куйбышева. Тогда в Политехническом музее впервые услышал лекцию по геологии (читал представитель из Томска) и заинтересовался.
Горный корпус
Из академии пришлось уйти по состоянию здоровья. Выдали две гимнастёрки, брюки-галифе, ремень, шинель, шапку и демобилизационное предписание убыть в любую точку страны, за исключением Москвы и Ленинграда, так как прописки не было ни здесь, ни там. Поскольку Томск был на слуху, туда и поехал.
В августе 1949-го пришёл в корпус №1 ТПИ, тогда здесь ещё паровой котёл действовал, а при нём – истопник. Вот он-то и объяснил демобилизованному, что тот опоздал, потому что «приём-то уже закончился», тем не менее, декана – профессора Александра Васильевича Аксарина – всё же пригласил. Последний, посмотрев документы, обрадовался и сказал: «Давай-ка – в отдел кадров!..»
Абитуриент наш свою академическую справку сдал в институтский ОК и на радостях – в Горно-Алтайск к сестре, которую не видел с самой Твери. Возвращается к 1 сентября, будучи твёрдо уверен, что зачислен в группу 249 на специальность «Технология и техника разведки МПИ», которую в ТПИ набирали впервые и специально для подготовки буровиков.
Но… приглашают его в деканат и говорят, что в документах не достаёт аттестата зрелости. Боярко отвечает, мол, такого документа и не было, ведь до конца войны успел окончить лишь семь(!) классов. Далее – «немая сцена»… Одним словом, сказали, документы приняты, но нужен аттестат, и всё тут.
Что делать, надо как-то три пропущенных года наверстать и аттестат получить, и что-то есть – тоже надо. Но парень – решения принимал по-армейски чётко: устроился учеником токаря на Томский электромеханический завод имени В.В. Вахрушева, который по привычке прозывали «Металлист».
Дали ему койко-место в общежитии – и по сию пору двухэтажный шлакоблочный дом можно на улице Студенческой найти. Комната – окнами на часовню, кладбище и разрушающуюся кирпичную кладку монастырской стены. Впрочем, рассмотрел всё это гораздо позже.
Узнал что и как, пришёл к директору школы рабочей молодёжи №1 на «Розочке», стал проситься в 10-й. Директор отвечает: «По закону тебя только в восьмой класс могу…» А парень – «… мне надо быстрее».
Аттестация на зрелость
Сошлись на том, что «пойдёшь в десятый, не справишься, вернёшься в девятый, а то и в восьмой…» Пришлось поупираться. На ТЭМЗе точил цилиндры, которые из чугуна отливали в «литейке». Работа несложная (6-й класс точности), но грязная и всего 26 копеек за операцию. Так что приходилось попотеть, чтобы и «8»-ку в табель, и 30–40 рублей за смену заработать.
Затем бежал в ШРМ: четыре дня в неделю по 5 академических часов. К весне следующего года до ниток «сточил» обе свои гимнастёрки, к аттестату не в чём было на люди показаться, зато в итоговом документе ни одной «тройки».
Так или иначе, свидетельство о среднем образовании получил экстерном. С завода его отпускать не собирались, пришлось пойти на военную хитрость. 15 августа 1950-го вновь пришёл в ТПИ. На сей раз приняли его с распростёртыми объятьями, причём в ту же, 249-ю группу, поскольку 1,5 года в Ленинградском военно-инженерном училище и Московской военно-инженерной академии приравняли к году обучения в ТПИ.
В группе – 25 человек, часть из рядов Советской Армии. К армейцам тяготел и доцент Бакиров (демобилизованный капитан артиллерии), читавший студентам лекции по «Минералогии».
На третьем курсе для слушателей ГРФ (на других факультетах ничего подобного не было) сшили форму – шевиотовый пиджак, брюки, фуражка, а одногруппник Лёнька Игнатенко даже приобрёл шинель, на погонах – форменный вензель «ТПИ».
В 51-м всей группой выехали на производственную практику в Колпашево. Опорную скважину №5 бурили прямо на берегу Оби, так что поселились в школе, спали в классах и обучались азам профессии. Работали в три смены, соответственно, трёх помощников бурового мастера назначили из числа стажёров. Требовались и сила, и сноровка, и навыки работы с машинными ключами, которые по понятным причинам отсутствовали.
Глубина – 2500 метров, 8 часов на спуск, столько же подъём, само бурение занимало часов 4-5 без замены шарошечного долота (190,5 мм). К концу лета в ту памятную стажировку был получен первый приток томской нефти: немного, литров 100, и тем не менее. Одним словом, на «пятой» скважине Колпашевской нефтегеолого-разведочной экспедиции рождение первых буровиков-политехников состоялось.
Заработали тогда неплохо. Возвращались на теплоходе. В Томске было довольно голодно, а тут на одной стоянке студенты наши настоящее сливочное масло увидели. Там же в буфете и сахар был. Невиданное дело: областной центр баловался исключительно конфетами «помадка», сахара – днём с огнём или по великому блату.
Так узнали про снабжение Томского севера. Ну и поели конечно же от всей своей души: хлеб – да с толстым слоем, потом и вовсе перешли на печенье со сливочным…
Женился на 5-м курсе, а в июне 54-го завершил обучение, распределился в Нижний Тагил. Здесь отработал 4 года. Начинал на колонковом бурении, вёл разведку титаномагнетитовых руд. Здесь же выпускница ГРФ 1953 года, маркшейдер Надежда Андреевна Боярко подарила мужу первого, а потом и второго сына.
Направленное бурение
Практическая работа показала, что скважины при бурении в твёрдых породах в силу каких-то причин искривляются, в связи с этим случались ошибки. Однажды под знаком борьбы с искривлениями скважин решил поступать в аспирантуру. Так судьба вновь свела с Томским политехническим, как оказалось, на всю жизнь.
Детей до полного обустройства поручили тещё с тестем, неделю прожили у бывшего одногруппника Игнатенко на квартире, дальше распродали всё, что нажили на Урале, купили шестую часть деревянного дома на Гоголя, там и перезимовали.
Зачислили Ю.Л. Боярко ассистентом на кафедру техники разведки, которая к тому времени обосновалась на первом этаже 6-го корпуса вместе с буровыми станками и другим оборудованием. Скорость жизни резко нарастала. Преподавал с нагрузкой 1,5 тысячи часов в год, «горьковским методом» строил восьмиквартирник на Алтайской и одновременно учился в аспирантуре.
Успевал всё, в 1961 году в срок защитил кандидатскую. На тот момент в Томской области начались серьёзные работы по бурению на нефть. 18 августа 1962 г. из скважины №1, пробуренной на Соснинской площади (в районе с. Александровского) был получен первый промышленный приток нефти в области. Это событие помогло доценту Боярко окончательно переориентироваться на нефтяное бурение.
Потом была программа «Нефть и газ Томской области», инициированная Е.К. Лигачёвым, на которую работали абсолютно все опытно-конструкторские, проектные организации и вузы города. Тогда политехникам досталась хоздоговорная тема, связанная с упрочнением долот. На задачу были нацелены едва ли не все подразделения ТПИ.
Затем в течение 10 лет работал проректором по вечерне-заочному обучению. Как минимум половину из этого срока добросовестно пытался сочетать административную работу с научной. И, надо сказать, до некоторых пор это, пусть и с трудом, но удавалось.
В 82-м по приказу Министерства в ТПИ открылась специальность «Бурение нефтяных и газовых скважин». Через два года доцент Боярко приступил к организации кафедры бурения нефтяных и газовых скважин ТПУ, которой заведовал с 1984 по 1994 годы. На докторскую так и не вышел, хотя материала для неё – предостаточно.
Но не это определяет. Куда как важнее, что накануне восьмидесятилетия знания и опыт Юрия Леонтьевича Боярко по-прежнему востребованы. Более того, не так давно на кафедре рассматривался вопрос в связи с конкурсом на занятие должности профессора. В итоге по результатам тайного голосования «за» кандидатуру Боярко высказались 16 человек, «против» и «воздержавшихся» – нет.
Записал О.Н. Плотников.
На фото:
Доцент А.Г. Баки ров в окружении студентов гр. 249 Юрия Мокина , Юрия Бярко и Леонида Игнатенко.
Первый состав кафедры БНГС 1984–85 гг.: зав. кафедрой Ю.Л. Боярко, учебный мастер А.И. Аликина , доценты А.П. Проскурин, Л.С. Редутинский. Во втором ряду – ассистент К.И. Борисов, доцент В.Я. Симонов (Беккер), лаборант С.А. Бахтин , рабочий Р. Худайкулыев