Как ни странно, о начале войны мы с подругой узнали только вечером. Дело в том, что мы усердно готовились к экзамену по теоретической механике. Ведь доцент Алабужев так изумительно читал лекции, что сдать ему экзамен меньше, чем на \"отлично\", нам казалось совершенно невозможным. Радио мы выключили, окна пришлось закрыть, чтобы не мешали громкие марши, звучавшие из всех соседних динамиков. И только в шесть вечера мама вернулась с Басандайки, где отдыхал в санатории брат, и с порога объявила:
- Девочки, война. Включайте скорее радио.
Мы прослушали речь Молотова и помчались в общежитие, чтобы узнать, что делать дальше. На следующий день в клубе института (это было неказистое снаружи, но очень вместительное и уютное деревянное здание, на месте которого теперь стоит один из корпусов электролампового завода) был митинг. Очень коротко выступил директор института профессор Шмаргунов, а затем четко, по-деловому, были распределены наши ближайшие обязанности: зачитан список бригадиров, указано, какие группы входят в каждую из бригад, так что уже со следующего дня все бригады приступили к работе. Правда, большинство студентов рвались на фронт, чтобы самолично бить фашистов, но нам популярно объяснили, что рабочие руки необходимы и здесь. Конечно, многие всё-таки добились отправки на фронт, а оставшиеся были полны решимости не подкачать и здесь, в глубоком тылу.
Две бригады были направлены на перестройку восьмого и девятого корпусов под госпитали. Одной из них руководил Виктор Тимофеев, второй - Михаил Полетика, впоследствии профессор нашего института. Оба госпиталя были подготовлены к приему раненых уже через 10 или 12 дней и приняты комиссией с оценкой “отлично”. Остальные бригады рыли котлованы для эвакуируемых с Запада заводов и прокладывали узкоколейки от этих заводов к станциям \"Томск-1\" и \"Томск-2\". Вся техника при этом была более, чем скромной: лопаты, тачки и носилки, так что уставали все к концу смены невероятно. Но главное - мы успели. И прибывающие в Томск эвакуированные заводы либо занимали освобожденные для них помещения (ламповый разместился в только что построенном корпусе медицинского института, завод электронной техники - в главном корпусе университета), либо присоединялись к уже существующим в городе мелким промышленным предприятиям (так, электромеханический завод, созданный когда-то на базе механических мастерских индустриального института, принял на срочно освобожденные площади оборудование Ленинградской \"Пневматики\", заводов из Конотопа и Запорожья, причем это оборудование уже через неделю стало производить не только шахтные отбойные, бурильные и пневмомолотки, но и минометы и мины), либо, как Сибэлектромотор, начинали работать прямо под открытым небом: в вырытых нами котлованах был залит только фундамент, а стены будущих корпусов спешно, но качественно возводились вокруг уже работающих станков. Вообще четкость работ тогда была удивительная. Прибывшие с Запада эшелоны оперативно разгружались, привезенное оборудование доставлялось туда, где оно должно было работать, людей оперативно расселяли по квартирам, уплотнив до предела основных жителей, определяли на рабочие места, выдавали карточки, прикрепляли к столовым и магазинам. Словом, делалось всё, чтобы люди могли заботиться только о своих производственных обязанностях, а не обивали пороги всевозможных контор, не тратили время на организацию быта.
В июле 1941 г. часть студентов была снята с земляных работ и направлена в колхозы области. Ведь в селах практически не было мужчин. Все более или менее пригодные по здоровью ушли на фронт. Вся тяжесть неподъемного сельского труда легла на плечи женщин, стариков и повзрослевших не по годам детей. А продовольствие было необходимо всей стране, в первую очередь - тем, кто с оружием в руках защищал нашу Родину. Так что без помощи студентов в ту суровую пору было просто не обойтись. Работали весь световой день: чистили тока, косили сено, метали стога, вязали снопы - словом, освоили все не слишком сложные, хотя и достаточно тяжелые физически сельскохозяйственные работы. В июле 1941 года наша бригада, работавшая в селе Лучаново, постановила всё заработанное отдавать в Фонд обороны. Вскоре нашему примеру последовали и другие бригады. Ведь все сердцем приняли лозунг: \"Всё для фронта, всё для Победы!\".
Работа по проведению узкоколеек продолжалась и осенью. Весь семестр у нас вообще не было выходных. Режим был такой: два дня учимся, третий - субботник. Расписание было, естественно, составлено таким образом, что работы на узкоколейках велись непрерывно, хотя работать и учиться было ой, как нелегко. Ведь с первых дней войны студгородок был передан второму артиллерийскому училищу, в главном корпусе разместилась ЛАТУЗА (Ленинградское зенитное училище), в первом - Белоцерковское пехотное, в двух корпусах, как я уже упоминала, были госпитали. На оставшихся у института площадях учились, кроме нас, еще студенты Новочеркасского индустриального и Мосстанкина. Под занятия были заняты даже все подвальные помещения, причем порой аудитория разгораживалась доской на две части, и в ней могли заниматься сразу две группы. Было не только тесно, но и холодно и голодно. Отопление корпусов было разморожено в первую военную зиму, так что в аудиториях было немногим теплее, чем на улице. Писать лекции приходилось карандашом, потому что чернила замерзали, а сами мы сидели в аудиториях в верхней одежде. Для занятий в лаборатории электрических машин приходилось даже надевать рукавички, чтобы пальцы не прилипали к клеммам. И всегда зверски хотелось есть. Ведь студенты, как и все служащие, получали в день 400 граммов хлеба да жиденький супчик в столовой. Это только с 1943 г. нам стали давать по 600 граммов хлеба и продуктовые карточки, да и в институте появилось подсобное хозяйство, снабжавшее столовую некоторыми добавочными продуктами. С электроэнергией тоже было трудно, и вечерами приходилось заниматься при коптилке. И всё-таки, несмотря ни на что, мы учились, и учились неплохо. Был даже такой лозунг: \"Каждая пятерка - удар по врагу\", а отличники получали звание “гвардейцы учебы”.
Не могу не сказать и о других делах студентов и ученых института. В главном корпусе осталась не занятой военным училищем кафедра станков и резания металлов, на базе которой было организовано спецпроизводство, начальником которого был назначен пятикурсник механического факультета Михаил Гольцман. Выпускало это спецпроизводство, где, не прерывая учебы, работали студенты, корпуса для мин. Многие выполняли норму на 120-150 процентов, а после двенадцатичасовой смены переписывали у друзей пропущенные лекции, корпели над домашними заданиями и курсовыми проектами, и никому даже в голову не приходило найти \"доброго дядю\", который за определенную мзду выполнил бы за них эту работу: ведь все стремились не просто получить \"корочки\", а стать настоящими инженерами.
Нельзя переоценить и вклад ученых института в общее дело. На энергетическом факультете было создано проектное бюро, в котором работали доценты И.Д. Кутявин, Е.М. Пухов, Ю.Е. Неболюбов, В.Т. Юринский и около 20 старшекурсников факультета. Не останавливая единственную тогда в городе станцию ТЭЦ-1, они сумели, реконструировав турбинный цех, увеличить мощность станции с 7 до 11 кВт. Параллельно с этим велась работа и по реконструкции учебной электростанции института. В монтажных работах активно участвовали мастера М. Миронов и Б. Титов, студенты Борис Барковский, Евгений Прохореня, монтажом электрической части руководил студент Антон Старовойтов. На станции был установлен турбогенератор мощностью 500 кВт, и эта, по существу, заново воссозданная станция исправно снабжала электроэнергией не только институт, но и соседний ТЭМЗ, и достаточно отдаленный Сибмотор, к которому специально была проложена линия передачи, спроектированная под руководством Василия Кузьмича Щербакова.
Город, население которого выросло более чем вдвое, столкнулся с еще одной трудностью: предприятия, госпитали, все жители Томска проживали на правом берегу Томи, а основная часть сельхозугодий располагалась на левом. Старенький паром уже не мог справиться со столь возросшими перевозками. Был нужен мост, причем нужен немедленно. И весной 1943 года в Моряковку был направлен сводный студенческий отряд для строительства деревянных плашкоутов, которые и станут основой понтонного моста через Томь. В этом стройотряде были две бригады нашего института и по одной - из университета, Транспортного и Педагогического институтов. Начальником строительства был замечательный человек - Лука Григорьевич Федосеев, который впоследствии руководил народными стройками трамвая и троллейбуса. Работа была слаженной и веселой, хотя смена длилась 12 часов. Парни работали топорами и молотками, девушки - фуганками, доводя плахи до полной гладкости. И каждый день мы выпускали \"Молнию\". Художники Лева Виике и Олег Горчаков рисовали, а я придумывала соответствующие подписи. Занимались мы этим после работы, а утром вывешивали газету на стене столовой, а в обеденный перерыв народ с удовольствием читал эти \"последние известия\". Когда мост поставили, был настоящий праздник: ведь теперь не было никаких сбоев в доставке грузов через Томь.
Довелось мне поработать в одном из совхозов недалеко от Новосибирска. Работа была похожа на Лучановскую: заготовка сена, вязка снопов, веяние зерна, погрузка тяжеленных мешков на машины. Откуда у нас, худеньких девчонок, брались силы, до сих пор не понимаю. Работали мы полный световой день, а с кормежкой было туго. Ведь совхоз - предприятие государственное, там всё по строгим нормам отпускалось: 600 граммов хлеба и соевый супчик. У местных были и молоко, и яйца, но за деньги они ничего не продавали, резонно считая, что в такой глуши за деньги всё равно ничего не купишь. Вот мы и меняли всё, что пользовалось спросом. За кусок мыла или катушку ниток давали пол-литра молока, за платье или блузку еще что-нибудь съедобное. А перед отъездом я отдала деду-косарю, который накашивал овес побольше старенького, вечно ломающегося комбайна, мамину гимнастерку, получив за нее аж почти килограмм масла - шикарный подарок для домашних.
К длительным командировкам добавлялись и другие нагрузки: дежурство в госпиталях, концерты для раненых, сбор теплых вещей для посылки в действующую армию, доставка угля для нашей довольно-таки прожорливой электростанции. Словом, всего не перечесть. Но молодость есть молодость. И мы умели не только работать, но и отдыхать. Чего стоили хотя бы вечера в химкорпусе! В Большой химической за преподавательский стол вдвигался такой же массивный лабораторный, и получалась прекрасная сцена, на которой выступали не только студенты, но и курсанты ЛАТУЗы, с которыми у нас была прочная дружба. Газета \"За кадры\" в те годы была стенной. Выпускалась она на обороте старых чертежей раз в месяц и пользовалась весьма большой популярностью. Однажды мы даже организовали литературный конкурс. Поданые на конкурс стихи и рассказы были напечатаны на машинке и вывешены в коридоре химкорпуса на всеобщее обозрение. А рядом висел картонный ящичек для отзывов. В результате первое место занял недавно вернувшийся после ранения фронтовик Илья Макаров. Он написал очень хорошее стихотворение о своих фронтовых буднях и о вере в Победу.
Лето 1944 года я впервые за всю войну провела в городе: заведующий кафедрой Иван Гаврилович Кулеев оставил нас с Вероникой Высоцкой в должности лаборантов, чтобы мы отремонтировали вышедшие из строя двигатели. Это была уже работа по специальности, а кроме того - мы могли вечером побывать и в кино, и в гор.саду, а иногда даже в театре. И впервые за все эти годы я могла помочь родным в работе на выделенных в 1941 году земельных участках. Один из них находился там, где теперь стоит десятый корпус, второй, специально под картошку - на левом берегу Томи. А осенью того же года нам был возвращен главный корпус. Правда, был он далеко не в нормальном виде: после перемещений зенитной техники он требовал солидного ремонта, который и был проведен силами студентов. У меня сохранился снимок: электрики и слесари на обеде.
В конце 1944 года в жизни института произошло сразу несколько изменений. Во-первых, институт стал политехническим и теперь сокращенно назывался уже не ТИИ, а ТПИ. Во-вторых, директора теперь положено было называть ректором. И, в-третьих, Константина Николаевича Шмаргунова перевели в Ленинград, а ректором ТПИ на долгие годы стал Александр Акимович Воробьев, о чьих заслугах в развитии вверенного ему вуза знают даже те, кто в то время даже еще не родился.
Перед Новым годом мы уехали на преддипломную практику в Сталинск (ныне Новокузнецк), на КМК Кузнецкий металлургический комбинат, где проходили производственную практику и на четвертом курсе. На этот раз я, в соответствии с темой дипломного проекта, была направлена в цех блюминга - самого крупного и мощного прокатного стана в Сибири. Практика сама по себе была невероятно интересной, да мне еще повезло попасть на время перевалки, то есть сорокавосьмичасового планового ремонта. Блюминг со всем его вспомогательным оборудованием был остановлен, и за эти двое суток предстояло до блеска прочистить щетки электрических машин, заменить обгоревшие, прозвонить обмотки и заменить поврежденные секции. В общем, всё можно было не только посмотреть, но и пощупать, да еще и все поручения руководившего ремонтом мастера выполнить. Это было настоящей удачей, а апофеозом всего стало то, что начальник электроцеха Аргунов разрешил мне самой запустить блюминг. Правда, он стоял за моей спиной, а я перед каждым действием должна была озвучивать, что именно я собираюсь делать, но я ни разу не ошиблась и действительно сама провела все пусковые операции. Невероятно, но я, девчонка, привела в действие и сам стан, и рольганги, по которым двигались раскаленные слитки, и ножницы, отсекающие от прокатанной полосы куски нужной длины. Выходит, я в самом деле могу работать настоящим инженером, если мне подчиняются такие махины.
Весна сорок пятого года была особой. Каждый день Левитан сообщал об освобождении наших городов и сёл. Всё вокруг предвещало близкую Победу, и это вселяло в людей гордость, ожидание счастья. Сам воздух, пронизанный ожиданием так трудно доставшейся Победы, кружил головы, и всё, абсолютно всё казалось преодолимым.
И наконец настал этот день, к которому страна шла сквозь все беды, потери и трудности. Германия капитулировала. Слова \"Враг будет разбит. Победа будет за нами!\" сбылись. 9 мая 1945 года никто не звал на митинги, но весь город собрался на площади Революции. Совершенно незнакомые люди поздравляли друг друга, обнимались, смеялись и плакали, качали попавших на пути военных. Это было истинное единение народа, боровшегося за Великую Победу и завоевавшую её. У всех, даже у тех, кто потерял близких, было твердое ощущение, что теперь жизнь будет по-настоящему счастливой, ведь мы победили!
Мы защитили дипломы в июле 1945-го. Защищали все десять человек в один день. Именно столько новых инженеров выпустил в том победном году наш энергетический факультет: пять электроэнергетиков, трое электромехаников и двое теплотехников. Многие из начинавших с нами учиться в 1940 году так и остались молодыми, отдав жизнь за нашу Победу. Кто-то сменил специальность, а вернувшиеся наши однокурсники Фёдор Сердюк и Андрей Вшивков окончили институт на несколько лет позже нас.
Уже шестьдесят пятый раз мы празднуем очередную годовщину нашей замечательной Победы. Появилась и прекрасная песня \"День Победы\", без которой не обходится ни одно из этих празднований. Но люди моего поколения, которых с каждым годом становится всё меньше, никогда не забудут тот первый, настоящий день Победы - самый неповторимый, счастливый, солнечный день 9 мая 1945 года.
Тамара Юрьевна МОГИЛЕВСКАЯ, ветеран труда, труженик тыла.