(к 70-летию со дня рождения поэта)
Было лето 1957 года, когда из небольшого пристанционного посёлка Ояш Новосибирской области приехал поступать в Томский политехнический институт молодой человек по фамилии Карпунин. Успешно сдав приёмные экзамены на РТФ, Геннадий стал студентом-политехником. Ближе к окончанию учёбы пополнил он ряды общеинститутского литературного объединения: в студенческие годы неплохо стали у него получаться стихи. Дипломирование пришлось как раз на последний год существования в ТПИ радиотехнического факультета, продолжившего свою историю в качестве ТИРИЭТа - новорождённого Томского института радиоэлектроники и электронной техники. Перед тем, как уехать Геннадию Карпунину по распределению в Новосибирск, томская областная \"молодёжка\" опубликовала подбоку его стихотворений. Это было серьёзное признание литературных способностей молодого поэта.
В столице Сибири заводской радиоинженер с дипломом Томского политеха проработал без малого десять лет. Поэтическому его дарованию последнее если и препятствовало, то не настолько, чтобы иссушить талант навсегда, - за это время у Геннадия Карпунина вышло два превосходных сборника стихотворений, в знаменательном 1969 году становится он участником Пятого совещания молодых писателей в Москве, по итогам которого ему дали рекомендацию для вступления в Союз писателей СССР.
Автором своего первого стихотворного сборника Карпунин стал уже через четыре года после ТПИ. \"Благодарю за эту встречу\" - так называлась эта книжка, изданная в Западно-Сибирском книжном издательстве, в поэтической кассете \"СТАРТ\". Книжка совсем небольшая, 28 стихотворений, уместившихся на полсотне страниц. Но как позитивно и обнадёживающе оценено творчество поэта в предисловии, написанном авторитетнейшей Елизаветой Стюарт:
\"Стихи Геннадия Карпунина мужественны, прозрачны и, на первый взгляд, очень просты. Но когда при чтении встречаешь одну за другой ёмкие, точные и тонкие детали, какую-то \"единственность\" выражения того или иного оттенка чувств и мыслей, начинаешь понимать, что они подсказаны умной наблюдательностью, знанием материала и уже достаточно высоким уровнем поэтического мастерства…\"
Как о замечательном поэте писали о нём потом и журнал \"Сибирские огни\", и \"Литературная газета\", и \"Литературная Россия\", и другие издания. Творчеству его посвящали свои статьи известные московские критики и поэты - Александр Михайлов, Станислав Куняев, Анатолий Преловский. В 1971 году Геннадий Карпунин полностью перешёл на литературную работу, став сотрудником регионального журнала \"Сибирские огни\". В самом же начале горбачёвской перестройки избрали его главным редактором журнала.
В 1998 году Геннадия Фёдоровича поразила тяжёлая неизлечимая болезнь. 23 декабря ушёл он из жизни, за несколько месяцев до весны, до своего шестидесятилетия. Подлинный в своей самобытности поэт, он оставил нам прекрасные образцы оригинальной лирики. Не являясь филологом по специальности, он выполнил интереснейшее исследование \"Слова о полку Игореве\", осуществил его поэтическое переложение. Родившись на селе, он стал истинным горожанином, никогда не забывавшим своих корней. А с жизнью городской Геннадий Карпунин начинал свыкаться именно в Томске, когда был студентом политехнического. Город ему как поэту никогда не мешал. Об этом он однажды сказал так:
\"Когда пишу, то люблю, чтобы было открыто окно, чтобы врывался в комнату шум улицы - скрип тормозов, рёв автомобильных двигателей, стук трамвайных колёс на стыках рельсов. Если же дело происходит ночью - то хорошо, если где-то далеко шумит поезд или гудит самолёт, заходящий на посадку\".
Сергей ЯКОВЛЕВ, поэт.
***
О, жёлтые цветы -
Гурьба, орава
Куриной слепоты
По дну оврага.
Луга мокрым-мокры.
Тепла погода.
Лягушечьей икры
Полны болота.
Остановись, замри -
И слышно сразу:
Выходят пузыри
Земного газа.
Всё хлюпает здесь, там,
Пыхтит, взбухает
И даже по ночам
Не отдыхает.
И высоченный лес
Всей массой веток
Готов начать процесс
Деленья клеток.
***
Я видел траву и деревья,
Росу на лугу и в лесу -
И думал я, что из деревни
Охапку стихов привезу.
Друзья за меня опасались,
Мол, будешь корпеть день и ночь.
Но странно: стихи не писались,
Ушло вдохновение прочь.
Зато каждый день неизменно
В жару, не щадя своих сил,
Косил с мужиками я сено
И с бабами тоже косил.
Я выглядел чёрным от солнца,
Ступал тяжело, не спеша,
Укрывшись фуфайкой отцовской,
Я спал посреди шалаша.
Себя я не чувствовал, вроде,
Ни тела, ни ног и ни рук -
Я вдруг растворился в природе,
Во всём, что дышало вокруг.
Я стал неотъемлемой частью
Деревьев, цветов, лопухов…
Вот счастье-то было! А счастью,
А счастью не нужно стихов.
Всё в мире звенело, рождалось,
Росло, утверждалось в правах.
И всё это мало нуждалось
В каких-либо праздных словах.
То было - начало, основа,
Причина всех будущих дней.
Сначала - природа, а слово
Возникнет гораздо поздней.
И, видимо, чувствуя это,
Я в общем-то мало тужил
О том, что за целое лето
И строчки одной не сложил.
***
Благодарю за эту встречу,
За эту радужность лучей, -
Казалось, выложен был вечер
Из ярко-красных кирпичей.
Мне будут помниться граниты,
Каркасы вышек и мостов,
Шары, кубы и пирамиды
Вдали разбросанных домов.
Река текла. Река сияла.
И в ожидании звезды
Босая женщина стояла
У полыхающей воды.
Она следила влажным оком,
Как остывал закат в реке,
И синий трепыхался окунь
В её протянутой руке.
И в этот вечер драгоценный
Куда бы я ни кинул взор, -
Я видел мир, огромный, цельный,
Какой не видел до сих пор.
***
Кажется, и раньше это было.
Я давным-давно с тобой знаком.
Ты меня, наверное, любила
Где-нибудь при Дмитрии Донском.
Не звенеть бубенчикам, подковам.
Быстротечны долгие года.
Что растёт на поле Куликовом:
Яблоня? подсолнух? лебеда?
Надо мною камни ли, трава ли?
Ветер ли проносится, свистя?
Вот мы и увиделись в трамвае,
Сколько же столетий-то спустя?
Войны, смуты - ни конца, ни края.
Всё мы пережили, я и ты.
Словно мы живём, не умирая,
Со времён Ивана Калиты.
А минуты, годы и столетья,
Где-то возникая вдалеке, -
Просто шестигранные соцветья
Тающих снежинок на руке.