Это был мой второй год в РВСН. Я сержант срочной службы, командир отделения свернутого ракетного полка. И вот – боевое дежурство под Новый, 1985-й. Через земляков достали теста, в гарнизонном магазине прикупили повидло, чтобы второй год в сапогах встретить по-домашнему – с пирогами.
Заступили в самый дальний 10-й караул: сооружение из бетона, внешне похоже на дом, с убежищем (на случай ядерной войны), башенно-пулемётной установкой, бронешторами на окнах; были и подземный переход (патерна), система обнаружения, минные поля, электризуемое заграждение с боевыми режимами и прочее.
Но дело не в этом, а в том, что слава за караулом тянулась лихая. Во-первых, стоял на краю долины, и интереснейшие метеоявления наблюдались. К примеру, туман от нас плывёт, дойдёт до обрыва и… исчезает. Мистика! Или: над лощиной ясно, у нас – тучи. И т.д., и т.п. Во-вторых, 10-й строили последним, и стройбату не хватило. Нигде и ничего, поэтому летом дождь шёл прямо через крышу, весной патерна в бассейн превращалась, а нам досталась зима.
Началось неплохо: за окном минус 38-37. Дежурим трое суток, меняясь через 6 часов. Моя очередь, сижу за пультом: наблюдаю, «не крадётся ли враг». Подчинённый мой Серёга Стафеев пирогов настряпал. Ужинаем. Чай горячий. Тепло. Здорово, аж про дембель забыли... Тут ка-а-ак бахнет.
Свет погас. Вспыхнул. Опять… Пульт всеми датчиками – пых, а в 30-ти метрах ведь баллистическая ракета… Секунд через 5-7 включилось аварийное освещение. Лечу в щитовую, дверь на себя, а там – белый дым стеной (дуга сожгла трёхфазный счётчик, как потом узнал). Сообразил, что сети нет и уже не будет, а тепло, между прочим, исключительно ТЭНы давали.
Тут весь этот белый яд подниматься стал, противогаз его только чище делал, пришлось проветрить. Вместе с дымом ушло и тепло. К утру дом заметно остыл: вода ледком подернулась. Сели завтракать, чем ещё можно: холодная тушёнка, масло сливочное, вода – тяжёлая, маслянистая. Я, было, экстрактом киселя закрасил и ладно, а «Стафеич» решил c шиком – кофейку попить.
Кофе растворимый, в пакетиках, как на советских авиалиниях. Наливает, разрывает и… Тут первый раз в жизни вижу, как кофейная пыль падает монолитным куском и не только не тонет, но и не растворяется. Стафеев удивился тоже, но решил побороть. Упражнялся минут 10-15 под мои сказки про скорость вращения и кинетическую энергию.
В конце концов, кое-как вода обрела цвет кофе. Он отпил немного и говорит: «Странно, кофе-кофе, а вкус – коньячный…» И, действительно. Не знаю, какая уж там занимательная физико-химия, но из переохлаждённой воды и растворимого кофе получился безалкогольный напиток с явно коньячным вкусом, который мы и зафиксировали. На двоих.
А может он про коньяк и думал, вот только на вторые сутки у нас было на градус ниже, чем на улице...
Вспоминал О.Н. ПЛОТНИКОВ.