«Я вышел на улицу и зашагал в сторону бульвара Сен-Мишель, мимо столиков кафе Ротонды, все еще переполненных, несмотря на кафе лю Дом напротив, где столики занимали весь тротуар. Мне хотелось домой. На бульваре Монпарнас было пусто, перед Клозери де Лиля убирали столики. Я прошел мимо памятника Нею, стоявшею среди свежей листвы каштанов.
Для тех. кто любит Хэмингуэя, сразу встает картина Парижа, сочно описанная в его знаменитой \"Фиесте\". В то же время это было слово в слово описание нашего вечернего маршрута в эти Пасхальные каникулы. Трехмесячная стажировка в Бельгии и Германии, которую я и мои коллеги Нина Вяткина и Валерий Бориков начали 2 февраля в знаменитом своими самыми старейшими в Европе университетами города Левей (20 тысяч жителей и 80 тысяч студентов), вступала в свою завершающую фазу, и груз накопившихся научно-технических знаний уже довольно крепко давил на наши плечи. Десятки CD, полсотни переполненных информацией дискет и 160 кг документации в твердых копиях прилично нагрузили наши чемоданы и почту Германии.
Поэтому, когда мы получили приглашение от наших партнеров из американской консалтинговой фирмы энергетического бизнеса CERA посетить с деловым визитом их парижский офис перед Пасхой, решение было принято мгновенно - едем. Хотя мы привыкли к \"правильной\" Германии, хотя у нас там море друзей, с которыми мы могли бы чудесно провести пасхальные каникулы, хотя мы не знаем французского - Париж перевесил. Прежде всего мультинациональная CERA работала и в Пасхальную пятницу, то есть мы получили еще один дополнительный рабочий день, во-вторых, CERA говорит на всех языках мира и сотрудники, с которыми мы вели переговоры о дальнейшей кооперации в организации консалтинга по системам менеджмента качества, свободно владели французским, английским и немецким языками и были выходцами из разных стран. Места в знаменитом экспрессе ТАЛ ИС были заранее забронированы бизнесменами и туристами, и на обратный рейс нам достались билеты только в салон для курящих. Наши партнеры из CERA посоветовали нам не придерживаться традиционных туристских маршрутов и создать свои. В Аахене, куда мы прибыли 8 апреля из Эссена в 16.00. нас ждал на вокзале наш старейший друг, а теперь и друг всего Томского политехнического университета профессор Бурхард Мюллер. Мы забросили чемоданы в отель, и у нас было еще полчаса для того, чтобы посетить книжный магазин. Наутро в наших карманах уже лежат билет «Аахен - Париж». Зная практичность немцев, я ринулся в отдел путеводителей, где Эйфелева башня украшала десяток изданий. На мое счастье был также и мной любимый DuMont Extra со своим классическим карманным форматом, большой вклеенной картой и твердой иеной 12.90 DM. Причем DuMont Extra - Paris был наисвежайшим - 1998 года, с маленьким словарем с подробным описанием пяти пешеходных экстра-туров и, конечно, эпиграфом из Хэмингуэя - \"Париж - это праздник жизни\".
Вечером, пользуясь лептопом Бурхарда Мюллера, который он нам любезно предоставил до 17 апреля, дня отъезда в Бельгию, мы плотно поработали и на 11 вечера имели на дискете вариант наших предложений для продуктивного разговора с CERA в Париже. Утром, сидя в битком набитом разноязычной публикой ТАЛИСе, я погрузился в изучение DuMont Extra - Paris. Мы в своей компании провели разделение труда: я выбирал по памяти из прочитанного \"Хэмингуэевские места\"; Нина анализировала \"символистов\", Валерий -классические музеи. На плечах Валерия лежало также: выучить по-французски все фразы, необходимые для обращения с метрдотелем и официантом в кафе, как мы потом убедились - это было одним из ключевых моментов успешной реализации наших \"туров\". На Северном вокзале нас встречала очаровательная Датмор Вулф - сотрудница CERA, немка, но уже с парижским шармом. Наш немецкий был нам очень кстати. Париж нас встречал солнцем, весельем толпы с очень интеллигентными чернокожими выходцами из Африканского континента и...первыми отличиями от чопорной и очень правильной Германии. Так, нам с трудом удалось взять такси вчетвером, так как французский водитель привык иметь пассажиров только на заднем сидении, далее при расчете он тщательно пересчитал все места нашего багажа, включая дамскую сумочку Нины, и сумма вдвое превысила показания счетчика. CERA имеет офис в самом центре Парижа, и мы сразу же с багажом приехали на работу. Творилась легкая предпраздничная суматоха, но все, с кем были запланированы встречи, ждали нас и покидали офис на каникулы только после успешно законченных переговоров. Заместитель управляющею парижского офиса господин Ботим вел всю нашу программу, через полчаса наших деловых бесед связались по телефону с Кембриджем в США, чтобы уточнить с директором CERA по научной работе доктором Ситанислоу, с которым мы хорошо знакомы и который был в Томске в ноябре прошлого года и в январе встречал в Париже нашею ректора Ю.П.Похолкова, а в феврале в Хьюстоне на всемирном нефтяном форуме томскую делегацию во главе с В.М.Крессом.
В перерыве на ланч мы познакомились с богемным французским кафе. Как учили нас наши друзья из CERA, в нем должно быть как можно меньше иностранцев и, конечно, это не северный район Парижа, где в четырехзвездочных отелях и ресторанах «новые русские» создали уже устойчивую аллергию у персонала на русскоговорящих посетителей. В этом мы убедились в гораздо более простых отношениях за столом, с устрицами и улитками. Вечером, закончив рабочий день, мы поехали в наш отель, проутюжив перед этим с коренными парижанами из CERA карту Парижа. Мы поселились в маленьком двухзвездочном отеле на руе де Лилл, рядом с музеем д\'Орси, а, перейдя знаменитый мот Ройял, мы получали справа Лувр, а слева сады Тюильри. Более удачного выбора отеля трудно представить, учитывая, что в пределах 15-20 минутной пешеходной прогулки были Сорбонна, собор Парижской Богоматери и центр Парижа Помпилу. Латинский квартал, бульвары Сен-Жермен и Монпарнас...
Приятные сюрпризы ожидали нас на каждом шагу. В знаменитом кафе Липп, где очень любил сиживать Хэмингуэй, именно наша настойчивость на немецком, английском и заученными фразами на французском привлекли внимание читающих газеты парижан, и холеный метрдотель усадил нас за удобным столик с видом на фланирующую по бульвару публику. Кстати,.DuMonl Extra относительно Липп пишет, что попасть в него очень трудно, но иены в нем более приемлемые, чем в других, расположенных рядом кафе, в чем мы убедились на своем опыте. После бокала горячего бордо в серебряном подстаканнике мы пересекли бульвар и окунулись в атмосферу экзистенциалиста Жана Поля Сартра и кафе Флор. Первый опыт с кафе Липп пошел нам на пользу, и во Флоре метрдотель быстро нашел нам уютное место, а официант за небольшие чаевые подарил нам меню и сфотографировал нашу счастливую кампанию. Париж готовился к Пасхе, и во всем уже чувствовалась атмосфера большого духовного праздника, который веселые парижане встречали не Страстями по Матфею Баха как чопорная Германия, а Вивальди. Чайковским. Стравинским.
Поздно вечером вернувшись в отель, мы встретили за стойкой портье лучезарную улыбку чернокожего Оноре, который, приняв в 21.00 смену, увидел в журнале гостей наши русские имена и услышал чудесный русский язык. Оноре в 1986 году защитил кандидатскую диссертацию по синтаксису русского языка в Московском государственном университете. Выходец из Тото, он так и не смог из-за политических неразберих на родине вернуться домой и сейчас активно подрабатывает гидом для английских, немецких и русских туристов. Наша Нина, которая в эти же годы училась в МГУ, нашла в разговоре с Оноре кучу общих знакомых профессоров, а мы с Валерием получили отличного советчика по выбору наших туристических маршрутов. Ночь в маленьком, но очень уютном номере с телевизором на металлический стойке под потолком и маленьким балконом в старенький парижский двор пролетела легко и безмятежно, а утром меня разбудил телефонный звонок дочери из Томска, которая через портье нашла мой телефонный номер. В Томске также была суббота, но вместо цветов шел снег... Моя Полина пару раз набирала мой номер напрямую, а у легкомысленных французов не совпадали последние три цифры в телефонном номере с номером комнаты в отеле, и она будила какого-то француза, говорила ему \"Папа, ну хватит шутить, говори по-русски...» Одним словом, на завтрак я спустился в хорошем настроении. 5а столом нас ждали свежие настоящие \"французские булочки\", огромный кофейник ароматнейшего кофе и большой чайник с горячим молоком.
После завтрака мы прогулялись по набережной и пошли к пасхальной мессе в уютную церковь Сент-Юситаж. которая лежала в стороне от туристических троп. Мы сторонились островов и расположенной на ближнем Нотр-Дам, так как еще в 1925 голу Хэмингуэй писал, что лаже на дальнем конце острима Сен-Луи «полно американцев\", так как кто-то охарактеризовал его в американских путеводителях как \"оригинальный уголок на парижской набережной, еще не тронутой американцами\".
Мы пришли за четверть часа до службы, вняли хорошие места. Месса на чужом для нас языке была настолько эмоциональной, что мы все понимали, и, когда \"Христос воскрес\", милые счастливые парижане и мы обменялись теплыми рукопожатиями. Затем было показательное крешение близнецов, а в заключение 15-минутная органная сюита, в которой мы нашли и кусочки из нашего Чайковского.
К сожалению, не нес прочитанное о Париже и его богемных обитателях сохранилось в том же виде и до наших дней. Париж, как и другие крупные города мира, оказался также разноликим, и. хотя иммиграционная служба во Франции на порядок строже нежели в Германии, но все же через новых членов Шенгенского соглашения - Испанию, Италию - бедные северные кварталы Парижа пополняются еще большей беднотой и теряют свой колорит знаменитый Монмарт, плас Пигаль, а Мулен-Руж. воспетый в творчестве Анри Тулуз-Лотрека превратился в ежевечернее пристанище для испанцев, новых русских. Замечательным примером нашего российского бардака был автобус \"Ветераны российского футбола\", стоящий в кавалькаде финских и итальянских автобусов перед Мулен-Руж. Одним сломом, пришлось вычеркнуть Мулен-Руж из нашего маршрута, резко двинуться на юг.
Наши души обрели вновь покой и умиротворение в галереях музея знаменитого отеля Рити, одним из первых гостей которого был Марсель Пруст. В Ритие всегда было уютно Коко Шанель, ну и самым большим завсегдатаем был, конечно, Хэмингуэй, который говорил \"Если я мечтаю о своей будущей жизни на небесах, я проигрываю все и всегда в Ритие\". Чудесный бар этого действительно элитного отеля носил имя Хэмингуэя. Отель так прекрасно гармонирует с площадью Вендом, центр которой украшает колонна с памятником Наполеону, держащему себя на своей ладони. Еще I50 метров на юг, и мы вдыхаем аромат садов Тюитьри.
Пять дней в Париже промелькнули, и в калейдоскопе воспоминаний сверкают Енисейские поля с огромными очередями в кинотеатр на \"Титаник\", загадочно улыбающаяся Мона Лиза, Эйфелева башня, показавшая, что до 2000 года осталось630 дней, грузный Бальзак Родена, щеголеватый Монтень. выставка Моне и Мане... Все, решили мы утром последнего дня, поезд отправляется в 14.00 и мы проведем тихое утро отдыхающего последний праздничный день парижанина. Мы степенно сидели и щурились от яркого солнца в кафе Селект на Монпарнасе, наслаждались жизнью, как это делал по утрам скромный журналист Эрнест Хэмингуэй. В газетном киоске у Клозери де Л ил купили за 42 франка наш журнал \"Крестьянка\" и медленно пустились в прогулку по Люксембургскому саду. Студенты из Сорбонны лежали на ярко-зеленой траве. Все наслаждались чудесным весенним солнцем. Тишину нарушали лишь струи фонтанов и удары по теннисному мячу на знаменитых кортах, где и фал Хэмингуэй и его герои. \"Праздник жизни\" не отпускал нас своим очарованием. Но... вечером в Аахене нас ждал наш друг профессор Бурхард Мюллер, наш лептоп и... немецкий порядок.
Будете в Париже - сторонитесь туристических зазывал, купите DuMont, a перед поездкой перечитайте «Фиесту» Хэмингуэя.
Евгений РУЗАЕВ.