В истории Томского политехнического тысячи маленьких и больших событий. Тысячи удивительных встреч и открытий. Тысячи имен, среди которых есть имена УДИВИТЕЛЬНЫХ людей. Имя В.А. Обручева, знаменитого на весь мир геолога, носит Научно-техническая библиотека. Данной публикацией библиотека отправляется вместе с читателями в увлекательную экспедицию по Обручевскому меридиану к празднованию 150-летия со дня рождения Владимира Афанасьевича. Впереди нас ждут незабываемые встречи с родословной, с восторженным поклонением науке, с гуманностью и тонкой сердечностью, с хорошим свежим юмором и конечно же с геологическими открытиями.
...Уйти домой из Технологического института пораньше никак не удается. Даже когда лекции кончаются, от студентов нет отбоя. К декану горного отделения в небольшой кабинет, загроможденный книгами, коллекциями, чертежами, набивается множество народа. На все вопросы нужно ответить, все недоразумения разрешить… Обычно Владимир Афанасьевич уходит из института уже под вечер, когда зажигаются фонари.
На Почтамптской людно. Студенты группами и в одиночку попадаются навстречу, перегоняют. Со всех сторон слышно: «Добрый вечер, Владимир Афанасьеви
...В начале девятисотых годов бастуют все печатники города. В Томске много типографий, печатники – народ грамотный. Обручев знает, что кое-кто из его студентов руководит рабочими кружками, там читают газету «Искра»… 18 января 1905 состоялась грандиозная демонстрация. Впереди шел рабочий-печатник Кононов. Он нес красное знамя с надписью: «Долой самодержавие!» Кононов был тяжело ранен. Стреляли в упор. Когда он упал, знамя исчезло… Но люди сведущие говорят, что его поднял юноша, чертежник городской управы Костриков. Владимир Афанасьевич не раз встречал его – невысокий, плотный, очень еще молодой. Лицо примечательное, полное спокойной решимости. Двести человек было ранено, сто двадцать арестовано. Но власти ничего не достигли. Через несколько дней весь город хоронил скончавшегося от ран Иосифа Кононова. Была выпущена прокламация «В венок убитому товарищу». Полиция не осмелилась мешать демонстрантам. По слухам, и здесь Костриков был во главе. Правда, через несколько дней его арестовали, но два месяца спустя пришлось выпустить – улик нет. А из института многих исключили. Обручеву с великим трудом удалось отстоять нескольких человек. Народ разбужен, его уже нельзя успокоить. И молодежь растет зоркая, смелая, она знает, чего хочет… Такая молодежь должна иметь хорошую школу. Над этим он потрудился немало. Когда осенью тысяча девятьсот первого года начал работать, горного отделения еще не было. По существу, оно им создано. Теперь в отделении четыре специальности – геология, эксплуатационные работы, металлургия и маркшейдерское дело. Ему удалось пригласить великолепных преподавателей: Янишевского, Лаврского – племянника покойной Александры Викторовны Потаниной, Казанского, Тове. Все они хорошие знатоки геологии и горного дела.
Приступив к руководству кафедрой, он стал по-своему строить преподавание геологии – общей и полевой, петрографии, курса полезных ископаемых. Пустил в ход свои коллекции, создал геологический и петрографический кабинеты, начал собирать библиотеку. В ней уже около трех тысяч книг по геологии и географии. И она будет расти. А его коллекция диапозитивов? Не в каждом столичном институте есть такая. Многие диапозитивы им самим нарисованы и раскрашены. Он работает без секретаря, сам готовит этикетки для образцов пород, сам составляет каталог библиотеки.
Времени мало… К лекциям он готовится очень тщательно и кропотливо – иначе не умеет. Труд этот себя оправдывает – на его лекции собирается всегда множество студентов, приходят из других отделений, бывают и горные инженеры. Педагогическая деятельность увлекла Обручева, он уже не представляет себе жизни без молодых внимательных лиц, звонких голосов, то робких, то требовательных вопросов…
На самого Обручева все подозрительнее смотрел попечитель учебного округа Лаврентьев. Этот чиновник-сухарь невзлюбил Владимира Афанасьевича, как и многих томских профессоров. Вольнодумцы! С визитами к попечителю учебного округа не являются. Да еще этот Обручев выставляет кандидатуру Потанина в Почетные члены Томского технологического института! Потанину, видите ли, исполнилось семьдесят лет, и лучшего знатока географии и геологии Сибири трудно найти. А что этот «знаток» находился под судом и следствием, в крепости сидел – это господин Обручев учитывает? Попечитель учебного округа в докладной записке в министерство народного просвещения так и написал, что это избрание — «непростительная демонстрационная выходка».
А то недолгое время, когда Обручев замещал уволенного и высланного директора Технологического института Зубашева! Немедленно воспользовался своим директорством… Под его председательством проходил совет института, на котором вынесли постановление ходатайствовать о приеме в число студентов женщин, а пока министерство будет решать вопрос, принять их как вольнослушательниц на первый курс, сверх нормы. И ведь приняли! Двадцать три девицы были зачислены! Институтский совет и дальше пошел – признал изучение богословия для технологов не обязательным. Это все, несомненно, Обручев.
В ТТИ Владимир Афанасьевич оставался до 1912 года, когда ему пришлось подать в отставку по требованию реакционного министра народного просвещения Кассо, «очищавшего» в то время высшие учебные заведения от прогрессивной профессуры. Владимир Афанасьевич являлся одним из наиболее «левых» профессоров института, осмелившихся выступать против министра царской России и защищавших автономию высших учебных заведений. Опального профессора помнили в Сибири. А он помнил своих опальных учеников. Старался разузнать, где они, что делают, иным посылал рекомендательные письма, других устраивал на работу.
…Неспешно, задумавшись, шёл человек, чьё имя на географической карте носили горный хребет в Туве, пики в Горном Алтае и Хамар-Дабане (на границе России и Монголии), ледники в Монголии, Северо-Восточной Сибири и на Полярном Урале, вулканы в Забайкалье и на Камчатке, горы и ледники в Антарктиде. Шёл, постукивая палкой, автор знаменитых научно-фантастических книг «Плутония» и «Земля Санникова», переведённых на многие языки. По два километра триста метров проходил каждое утро и каждый вечер уже разменявший девятый десяток член и Почётный член академий и научных обществ разных стран мира. Закончив утреннюю прогулку, садился за рабочий стол великий русский геолог, ставший легендарным при жизни, Владимир Афанасьевич Обручев.
Заметное ослабление зрения не давало ему возможности читать книжный и машинописный тексты. Однако писать черными чернилами он мог почти до самого конца… Когда он говорил об Иркутске, об Ангаре, вспоминал Байкал, сибирскую тайгу, он молодел на глазах, стан его выпрямлялся. Видно было, что он верил в возможность физического обновления, возврата молодых сил в привычной и сладостной обстановке величественной природы Сибири.