Память

Памяти учителя…

Памяти Анатолия Михайловича Кольчужкина

9 июля оторвавшийся тромб остановил сердце известного ученого, профессора, доктора физико-математических наук, моего друга и учителя Анатолия Михайловича Кольчужкина (Михалыча, как мы, ученики, рассеянные теперь по российским и зарубежным вузам, называли его в золотые времена нашей томской юности).

Начавший свою научную карьеру с физики элементарных частиц, в начале 70-х он переключился на решение задачи о переходном эффекте в электронно-фотонных ливнях, поставленной перед ним тогдашним директором НИИ ЯФ МГУ акад. С.Н. Верновым. В нее он вовлек и нас, первых его аспирантов, – Витю Рыжова, Иру Шевцову, меня. Диссертацию свою (1969 год) я закончил благодарной фразой о «незабываемом удовольствии работать под его руководством», на которую он досадливо поморщился, но ничего не сказал. Не любил он этого. Как не любил, просто не терпел, административную деятельность, и даже легендарному Александру Акимовичу Воробьеву, с военных времен руководившему Томским политехом, не удалось соблазнить его на заведование кафедрой. Единственное, чем (в этом смысле) он от души занимался, – это методическая работа. Мне казалось, что не только на нашем факультете, методической комиссией которого он руководил, но и во всем политехническом он был известен как член методической комиссии. Не всякий заведующий кафедрой (а их было много в ТПИ) мог похвастать такой известностью.

Он был молод, высок, спортивен (волейбол), но при этом удивительно тактичен, терпелив, настойчив. Интеллигент высшей пробы. Мы, молодые, не обладали такой «закваской», нас нередко «заносило», но его невозможно было вывести из себя. Самое резкое, что я слышал от него, это сказанные ровным голосом слова: «Твои аналогии здесь неуместны, Володя».

Все-таки однажды мне пришлось увидеть выражение глубокого несчастья на его лице. Дело было в молодежном лагере «Спутник» под Сочи (конференция, если память не изменяет, организованная Г.А. Месяцем (по сильноточной электронике или оптике атмосферы), там, на волейбольной площадке, на секунду потеряв управление мячом, он направил его в сторону высокой блондинки… Совершенно безопасная, на мой взгляд, ситуация, если бы она следила за мячом. Но она (как я и другие) смотрела на высокого молодого спортсмена, в прямом смысле слова, на голову выше своего окружения, и летящий прямо в лицо мяч не остановил этого взгляда. Замерев на мгновение, он двинулся к ней какой-то необычно виноватой походкой и с таким несчастным выражением лица… Изображения таких лиц я видел только в альбомах живописи, которые Анатолий Михайлович собирал, ценил, которыми любовался и находил время разделить эту радость с нами. Я помню, как он примирил меня с импрессионизмом (после чего я прочел обе книги Джона Ревалда («Импрессионизм» и «Постимпрессионизм»).

Я помню его период увлечения английским (я имею в виду кружок, который был организован директором ИЯФ ТПИ А.Н. Диденко после посещения им Соединенных Штатов). По общему нашему мнению, это даже сократило долю его внимания к нам, птенцам его, и мне, как старшему из них, было поручено тонко намекнуть ему об этом. Вскоре представилась и такая возможность: его день рождения – 25 октября, возможно, 75-го года. В качестве подарка была приготовлена книга «Семиязычный ядерный словарь», невероятно объемная, и в таком фантастическом (по тем временам) типографском исполнении, что назначалась она не иначе как в дар самому МАГАТЭ. И преподнести ее имениннику должен был я, сопроводив стихами с намеком на упомянутую тему. Помню первое четверостишие:

Обуреваем страстью дикой, Уйдя в английский, как в запой, Восстанет шеф СЕМИЯЗЫКОЙ, Над безъязыкою толпой!

Не уверен, что это ему понравилось. Очевидцы говорят, что на слово «ди-кой» он поморщился, а на «запой» – покраснел, но я им не верю. Тем более он – блондин, краснел легко и часто, из-за нас. Как бы то ни было, наш научный семинар восстановил свою регулярность, что, конечно, все приписывали моему поэтическому дару. Документальное подтверждение факту существования такого семинара можно найти в книге, изданной сыном Анатолия Михайловича, Евгением Анатольевичем Кольчужкиным (издательство «Водолей»).

Светлая ему память!

Профессор Владимир Васильевич Учайкин, зав. каф. теоретической физики Ульяновского госуниверситета.

P.S. Список учеников Анатолия Михайловича, начатый выше, можно продолжить: В.Н. Потапов, А.В. Пляшешников, С.И. Дуринов, А.В. Лаппа, В.И. Беспалов, А.А. Лагутин, В.В. Ветошкин В.В., Черняев Г.В., Литвинов В.А. и др. (20 учеников А.М. Кольчужкина защитили кандидатские диссертации, шесть из которых впоследствии стали докторами наук).